Putin Gives the World His Geography Lesson: ‘All the Former USSR is Russia’ [Except Chechnya?] - by Paul Goble | Putin’s ‘Kadyrov Problem’ Coming to a Head at Home and Abroad by paul goble
- Get link
- Other Apps
Staunton, April 27 -The 150-minute film The President about Vladimir Putin is mostly boring and predictable in that it insists that “without Vladimir Vladimirovich nothing in the country will work,”Kseniya Kirillova notes. But she points out that there are three “lessons” contained in the film that must not be ignored.
First, she argues, despite all the anti-Americanism he has promoted, Putin clearly indicates in the film that the model of the world order he would like to see is one in which Russia and the US would jointly decide all of the world’s “most important” geopolitical issues and divide up the world into “spheres of influence.”
”
While the Kremlin leader does not say so, this would be a return to what he now sees as the way the world worked between the Yalta and Potsdam conferences at the end of World War II and the time of Mikhail Gorbachev’s perestroika and one in which other countries, especially small ones, would have little or no voice about their fates.
”
While the Kremlin leader does not say so, this would be a return to what he now sees as the way the world worked between the Yalta and Potsdam conferences at the end of World War II and the time of Mikhail Gorbachev’s perestroika and one in which other countries, especially small ones, would have little or no voice about their fates.
Second, in the film, Putin offered the clearest indication yet that not only does he consider the disintegration of the USSR the greatest geopolitical tragedy of the last century but views it in a way that is absolutely at variance with the facts, one that points to more trouble ahead for all of the former Soviet republics and occupied Baltic states.
According to Putin, “all of us had illusions: it seemed then that after the destruction of the Soviet Union and after Russia voluntarily – I stress this – voluntarily and consciously” gave up its “own territory, productive capacity and so on, with the departure of the ideological component which separated the former Soviet Union and the entire rest of the civilized world, than now the fetters would fall and ‘freedom would great us joyously at the entrance.”
Such ideas have been circulating in the Moscow elite for some time, Kirillova says, pointing to a recent essay by Pavel Kazarin who noted that “in the consciousness of many representatives of the Russia elite, Moscow did not lose ‘the cold war.’ More than that, in their opinion, the division of the Union took place not so much as a result of the collapse of the Soviet model…but rather as a result of the Kremlin voluntarily agreeing to join the club of western players.”
As a result, Kazarin says, “Moscow conducts itself as if the Soviet Union had not fallen apart, as if it had only been reformatted but with relations between the vassals and sovereign retained in their former state.” (For a discussion of Kazarin’s argument and its implications, see Russia Looks in the Mirror and Sees the USSR.
In The President, Putin goes even further and declares that “Russia voluntarily gave up its own territories,” Kirillova says, an assertion so sweepingly at odds with reality that it is important to remember what actually happened 25 years ago.
“In fact,” Kirillova observes, “the present-day Russian Federation exists in the very same border that the RSFSR had; that is there were no territorial changes in Russia itself in connection with the collapse of the USSR. The republics which acquired independence after 1991 were never part of the RSFSR.”
From this it follows, she continues, “when Putin speaks about the territorial losses of Russia, he is directly declaring that all the former union republics are Russian territories! Note bene: he designates them already not as ‘zone of influence’…but as [his country’s] ‘own territory,’ from which Russia ‘voluntarily withdrew.”
That is simply an Orwellian retelling of what happened: In reality, “all the union republics, including even Ukraine and Belarus the closest to Russia, proclaimed their sovereignty in 1989-1990, that is, before 1991, and this phenomenon even received a name, ‘the parade of sovereignties.’”
There was nothing voluntary in Moscow’s response: It tried to crush Lithuania first by an economic blockade and then by the direct application of military force. But it failed to stop “the movement for exit from the USSR” that was “born in all the union republics.” As a result, after the failure of the August 1991 putsch, “the disintegration of the Union was inevitable.”
The Belavezha accords of December 8, 1991, usually seen as the death certificate of the USSR simply put on paper what had already taken place, a reminder that “even when these republics were in the USSR, none of them called themselves ‘Russia’s own territory.’” That is a Putinism that goes back to tsarist times.
And finally third, Putin’s film underscored how isolated Russia is in the former Soviet space, not how much the peoples and countries of that territory continue to look to Moscow as Vladimir Putin suggests they should. The only foreign leader who gets a positive reference in the film is Kazakhstan’s Nursultan Nazarbayev.
One might have expected there to be some reference to Alyaksandr Lukashenka, the leader of a country that is part of Putin’s union state of Russia and Belarus. But “obviously, the prospects of considering his country Russia’s territory do not generate any pleasure” with the Belarusian leader who has been distancing himself from Moscow over and as a result of Ukraine.
Putin’s “myth about the voluntary, carried out ‘from above’ demise of the USSR, which completely ignores the will of the peoples populating it, shows,” Kirillova concludes, “that the Kremlin has not drawn any conclusions from its collapse, and lessons which are not learned as is well known, have a tendency to be repeated.”
Публичный конфликт главы Чеченской Республики Рамзана Кадырова с федеральными силовиками, продолжающийся уже неделю, подтвердил, что любое событие из криминальной хроники способно стать в нынешней России катализатором мощного политического кризиса.
Вроде бы накачавшее мощные мускулы государство устроено так, что способно в один момент споткнуться на ровном месте. Несущие конструкции режима не только не готовы выдерживать и компенсировать шоковые нагрузки, но могут прямо на самом ровном месте отбросить свою несущую функцию и кинуться в самозабвенную драку между собой.
Откровенная неприязнь ряда высокопоставленных силовиков к сложившемуся в Чечне режиму управления проявлялась и раньше. Эмоциональные и практические корни этой неприязни очевидны.
Во-первых, это зона, фактически выключенная из сферы влияния силовиков, не без оснований считающих себя привилегированным классом и недовольных любыми посягательствами на этот статус.
Во-вторых, режим управления Чечней – это люди, многие из которых 15 лет назад стреляли по российским солдатам, а в итоге отвоевали себе полный карт-бланш внутри республики и возможность периодически ездить в командировки за ее пределы, причем «с лицензией на убийство».
В-третьих, именно Чечня «задала тон» ситуации, характерной теперь и для Дагестана, и для ряда других республик Северного Кавказа: чуть ли не каждую неделю в России совершаются насильственные преступления, после чего совершившие их люди уезжают на территорию, с которой, как с Дону, «выдачи нет». Все «шишки» общественного мнения в итоге летят в местную полицию и прокуратуру, которые, возможно, и рады бы доставить злоумышленников в суд, но коллеги на Кавказе, формально работающие в тех же структурах той же страны, в лучшем случае отвечают молчанием.
До недавнего времени любая попытка силовиков поставить проблему «на вид» высшему российскому руководству заканчивалась исключительно в пользу Чечни.
Но в последние несколько месяцев появились признаки, позволяющие предположить, что терпение людей в погонах на исходе.
Прошлой осенью в Москве оперативники уголовного розыска попытались задержать так называемого полномочного представителя главы Чечни по Украине Рамазана Цицулаева по делу о крупном мошенничестве. В отеле, где должна была пройти операция, оперативников встретила многочисленная чеченская охрана, Цицулаеву удалось уйти и уехать на территорию Чечни, откуда его адвокаты в весьма издевательском тоне начали общаться со следствием. История стоила должности одному из руководителей Московского уголовного розыска, но Следственный комитет не оставил ее без внимания и в декабре предъявил обвинения трем цицулаевским охранникам – правда, пока без видимого результата.
После убийства Бориса Немцова глава ФСБ Александр Бортников, публично представив основную версию следствия, связанную с чеченскими силовиками, пообещал, что следствие будет доведено до логического конца. Хотя данных о том, что следствие сталкивается с серьезными препонами, пока нет, уровень публичности сразу после этой реплики Бортникова снизился почти до нуля.
Трудно отделаться от впечатления, что российское руководство не хотело бы неизбежного роста политических репутаций тех, кто ведет это расследование.
Дело не в убитом Немцове, число сторонников которого в России сравнительно невелико, а в усталости от «северокавказского беспредела». Личный рейтинг Рамзана Кадырова в России по социологическим опросам растет – мартовский опрос «Левада-центра» показал, что доверять чеченскому лидеру готовы 55% россиян. Тем не менее очевидно, что любой, кто окажется способен эффективно остановить «северокавказскую вольницу», соберет не меньший, а возможно, и больший «урожай» общественной поддержки.
Нынешний скандал, выросший из совершенно банальной не только для Северного Кавказа, но и для всей России ситуации с гибелью подозреваемого, оказавшего сопротивление при задержании, разделил заинтересованную аудиторию надвое. Одни «болеют» за Бастрыкина и силовиков; другие уверены, что Кадыров прав, защищая жителей своего региона от полицейского беспредела.
При таком взгляде на ситуацию от внимания ускользает, что обе команды – и Кадыров, и силовики – являются не просто составными частями, но опорами действующего в России политического режима. Те, кто за Бастрыкина, как и те, кто за Кадырова, фактически поддерживают одно и то же. А именно, режим, при котором Чечня стала тем, чем стала, а статус силовиков, как и некоторых региональных руководителей с их собственными силовыми структурами, напоминает о средневековых баронах-разбойниках, соперничающих при дворе и остающихся полновластными господами в своих ленных землях.
Игра на обострение, которую явно ведут обе партии, может быть связана с тем, что последний год явно уменьшил толщину бюджетного пирога, которого до сих пор более менее хватало и тем и другим. Теперь, когда пирога стало меньше, настало время поделить то, что от него остается. Делать это лучше быстрее, пока оппоненты не успели воспользоваться перераспределением уменьшающихся долей в свою пользу.
И для Грозного, и для силовиков это прямой повод продемонстрировать, каких демонов они в состоянии спустить с цепи, если что-то пойдет не так.
С другой стороны, покровительство, которое в течение многих лет оказывает Кадырову Владимир Путин, говорит о том, что президент дорожит Чечней как своим собственным специфическим силовым ресурсом, «отвязанным» от федеральных структур и именно поэтому представляющим ценность.
В нынешней ситуации, которая по мере своего развития ставит президента перед выбором «Кадыров или силовики», выбор в пользу Кадырова будет просто «кричать» о недоверии Путина по отношению к силовому «новому дворянству».
Происходящее между Путиным и силовиками остается вне поля зрения общественности. Но не исключена гротескная ситуация, в которой глава маленького региона, где до сих пор, по сути, не разрешена проблема политического сепаратизма (угроза стрельбы по федералам, словно возвращающая нас во времена активных боевых действий в Чечне, означает не что иное, как сепаратизм), окажется главной фигурой защиты от неконтролируемого роста влияния силовиков, которого президент, судя по всему, не хочет.
Путину, скорее всего, удастся сделать так, что в песок непубличности уйдет и этот конфликт. Но за острые углы, которые он выявил, в любой момент может зацепиться ткань российского политического устройства, и тогда лабораторные реакции легко выйдут из-под чьего бы то ни было контроля. Прорывающиеся в публичное пространство истерические угрозы стрельбы говорят о том, что существовавший много лет статус-кво сломан или ломается, а значит, больше никто, включая главу государства, не может быть уверен в прочности своей позиции и надежности своих союзов.
Read the whole story
· · · · ·
Статья опубликована в № 3820 от 27.04.2015 под заголовком: От редакции: Защита Грозного
Пехотинец Путина против МВД, СКР и ФСБ
Как Рамзан Кадыров, публично споря с федеральными силовиками, выращивает свою репутацию
- Николай Эппле,
- Андрей Синицын
Если участие России в украинском конфликте часто называют гибридной войной, то расширяющийся конфликт главы Чечни Рамзана Кадырова с федеральными силовиками можно назвать гибридным федерализмом. Кадыров, «пехотинец Путина», защищенный ранее данными обязательствами Кремля, уверенно чувствует себя в публичном конфликте и зарабатывает все более весомый медиастатус.
19 апреля в ходе спецоперации, проведенной в Грозном ставропольскими полицейскими и федералами, был убит Джамбулат Дадаев, подозреваемый в покушении на убийство ставропольского бизнесмена. На следующий день Кадыров приказал чеченским силовикам в случае появления на их территории чужих силовиков открывать огонь на поражение. МВД России заявило, что чеченские силовики были предупреждены об операции. МВД по Чечне опровергло это, а Кадыров потребовал у федерального министра Колокольцева разобраться и наказать виновных за дезинформацию. Управление СКР по Чечне возбудило уголовное дело против ставропольских полицейских. Глава СКР Александр Бастрыкин отменил постановление. «Жители ЧР спрашивают, почему отменена проверка <...>», – написал в своем Instagram Кадыров. СКР заявил о начале процессуальной проверки по поводу событий 19 апреля.
С одной стороны, Рамзан Кадыров давно на особом счету и у Кремля, и в медиа. В 2006 г. после драки в Кондопоге он предлагал навести порядок в Карелии. В Москве не однажды возникали конфликты с участием вооруженных чеченцев с удостоверениями силовых структур республики. Ликвидация Мовлади Байсарова – самый затертый пример. Были и операции в соседней Ингушетии, приводившие к конфликтам между республиками.
Комментарии Дмитрия Пескова, пресс-секретаря Владимира Путина, о том, что чеченские органы внутренних дел по субординации подчиняются федеральному министерству, несколько запоздали. Федералы и раньше не всегда могли получить доступ к скрывающимся на территории Чечни людям в розыске («Новая газета» называет имена Лечи Богатырова, Рамзана Цицулаева, Шаы Турлаева). Невозможность допросить Руслана Геремеева по делу об убийстве Бориса Немцова не выглядит чем-то необычным.
С другой стороны, публичная активность Кадырова сейчас воспринимается через призму острого конфликта с федеральными силовиками, который выплеснулся в медиа после убийства Бориса Немцова. В этом противостоянии плюсом Кадырова является то, что он лично комментирует события и защищает свою позицию, в то время как федералы остаются для медиа неким неопределенным сообществом, «источниками» в ведомствах. И пока верховный арбитр молчит, не желая или не в силах разрешить конфликт без потерь для себя, Кадыров как региональный лидер, спорящий со всеми федеральными силовиками, выращивает себе все более мощную репутацию.
Комментарии
АВТор_
09:52 27.04.2015
"И пока верховный арбитр молчит, не желая или не в силах разрешить конфликт без потерь для себя, Кадыров как региональный лидер, спорящий со всеми федеральными силовиками, выращивает себе все более мощную репутацию." _ Если бы только "репутацию". К настоящему времени он имеет 25 тысячную армию прекрасно обученных и вооруженных (и то, и другое, за счет государственного бюджета РФ) силовиков, подконтрольную лично ему и его родственникам. Такое количество боевиков не снилось ни Дудаеву, ни Масхадову. Как и не снились преференции, отданные Чечне Кремлем. Под бесконечные восклицания "Верного Рамзана" о том, что он "готов в любой момент умереть за Путина", Чечня превратилась в регион, живущий исключительно за счет перечислений Москвы, но, при этом, по факту, демонстративно игнорирующий российское законодательство. Сегодня гарантом лояльности Чечни выступает лично Путин. А что будет завтра, и против кого начнут массовый террор вышеупомянутые 25 тысяч кадыровских силовиков, - вопрос открытый.
Read the whole story
· · ·
Putin’s ‘Kadyrov Problem’ Coming to a Head at Home and Abroad by paul goble (noreply@blogger.com)
Paul Goble
Staunton, April 28 – Vladimir Putin’s use of Ramzan Kadyrov brought a kind of stability in the North Caucasus – professions of loyalty by the latter to the former and an unprecedented grant of money and power by the former to the latter – but now the arrangement is breaking down both domestically and internationally; and the Kremlin leader faces some stark choices.
If Putin moves to sack Kadyrov, he may provoke another war in the North Caucasus, one that he may find it far harder to win this time around than last; but if he doesn’t, Putin will lose support from Kadyrov’s enemies in the Russian security services and suffer an even greater defeat as a result of his proposal that Kyiv adopt a Kadyrov approach to the Donbas.
In a commentary in “Kommersant,” journalist Maksim Shevchenko observes that Kadyrov’s directive to his forces that they should fire on anyone coming in from outside not only demonstrated that Chechnya is no longer really part of Russia but also prompted the Russian interior ministry to issue an unprecedented statement (kommersant.ru/doc/2715345).
The Moscow ministry pointed out that calls like Kadyrov’s were impermissible. But it is perhaps understandable why Kadyrov issued one. Not only has there been the disagreement with Moscow over who was responsible for Boris Nemtsov’s murder, but there are indications that some Russian agencies have sent hit squads into Chechnya not to arrest Dadayev but to kill him.
Indeed, Chechnya’s ombudsman Nurdi Nukhazhiyev has pointed out that those going in to Chechnya have behaved in precisely that way. “The operation of the [Russian] siloviki reminds one more of the work of killers” than of law enforcement personnel. They wouldn’t have done this unless they were well paid or well-connected.
Someone is going to have to be replaced or back down, either the Russian interior ministry or the Chechen side. “It is evident,” Shevchenko said, “that the situation has taken a serious turn: Kadyrov is ready to retire.” Certainly, in the end, “either he will go or the leadership of the MVD.”
Which one leaves may depend entirely on Putin, but whatever he decides will have fateful consequences for his future.
Meanwhile, Yevgeny Kiselyov writes in a blog post for Ekho Moskvy, Putin’s “Kadyrov problem” has spread to Ukraine and affected how people there view their future, all in ways that are exactly the opposite of the ones Vladimir Putin has been hoping to promote (echo.msk.ru/blog/kiselev/1538590-echo/).
“Only the blind,” he says “do not see that in real life, Chechnya has a level of independence which the late Dzhokhar Dudayev did not aspire to even in his most courageous dreams.” It has “in fact” stopped “living in the Russian legal space,” something that has consequences not only within Russia but internationally.
Putin and his foreign minister are now talking about the need to fight ISIS, Kiselyov says. “Mr. Putin, on the one hand, hypocritically expressing concern about this same ISIS; on the other hand, has cynically proposed to German Chancellor Merkel” that she suggest to Kyiv that it deal with the DNR and LNR as he has dealt with Chechnya.
That proposal was “not some kind of abstraction but a fully concrete attempt to impose on European leaders ‘the Chechen model’ of resolving the situation in Ukraine.” Although it was made last November, Kisilyov says he “fears that it has not been buried.” Kadyrov’s recent actions raise a dangerous specter.
“The Orthodox-Stalinist khalifate” which might arise if the Europeans were to try to force the Ukrainian government to accept it would create “in the center of Europe” a force that “in the short term would eclipse any ISIS.” But even before that, the very possibility is driving more and more Ukrainians to view NATO membership as their only real choice.
Polls show that support in Ukraine for that step is growing daily, Kisilyov says, adding that “of course, from a poll and even from a referendum” about this and “the real entrance of Ukraine” into the Western alliance “is a distance of enormous size. But the beginning has occurred,” and for this, the commentator says, “enormous thanks to Putin” and his man Kadyrov.
- Get link
- Other Apps
Comments
Post a Comment